Автор: Ирбис

Легенды осени.

Все было почти зря. Глядя на закат, украшающий море блестками, он это понимал. Но «почти» - это не то же самое, что «все потеряно». Никто и никогда не уходит навсегда. Все, к чему мы прикоснулись душой, продолжает жить в нас. И пока жив он – есть шанс, что удастся все исправить. Если не восстановить давно истлевшее прахом, то создать новое. Одному тяжело это сделать, но больше никого и нет. Росомаха стоял на утесе, ветер прикасался к его волосам и уносился прочь, чтобы после так же прикоснуться к кому-либо другому. Ветру было все равно, что тревожить своим дыханием: кроны деревьев, занавески на домах, воспоминания того, кто помнил мир, когда тот еще не засыпал.
Мир, который ещё не задумывался о том, что надо бы избавиться от людей. В котором в лесах протаптывали тропы множество зверей, а в городах жили люди. Мир другой, объявивший войну и людям, и мутантам, и вообще всем тварям земным. Свернувшийся с катушек и почти полностью уничтоживший жизнь. В нем люди и мутанты воевали друг с другом, мир и природа – с людьми. Проиграли все. Мир, который есть сейчас, почти пуст. И засыпает. Можно было бы сказать, что пытаться вернуть его к жизни – невозможно. Но что значит невозможно для того, что ходил по покрытым пеплом улицам Нью-Йорка и собирал тех, кого мог найти? А сейчас пытается собрать воедино то, что разбилось в одночасье, склеить кусочки обгоревшей и разметанной ветром по всей планете картины? Почти невозможно…но что значит в этом случае слово «почти»?
Раздался шорох и легкий хруст. Темноволосый мужчина, с собранными в хвост волосами, наклонил голову. По его когтям, покрытым металлом, крепким и стойким, как и он сам, гуляли блики от последних лучей солнца. Это – как напоминание. О множестве обещаний, и о той последней клятве, до исполнения которой осталось совсем немного…

В баре «У гризли»

*Джимми.*
Ох, не хотелось бы мне сегодня плохого конца дня. Старина Уэлл говорил, что в город как раз пришел один из этих мутантов. Вроде как он останавливался на его заправке, расположенной как раз у черты города. Незнакомец в сером, пропитанном запахом дорог плаще, широкополой шляпе.

 

 

- Коротышка-то он – коротышка, но вот глаза у него…жуть берет. Темные, взгляд – как огонь, только холодный. Взглянет – и все, мороз по коже и слова сказать не можешь. Да и монеты у него старые, сейчас таких денег не делают, - бормотал Уэлл, прикладываясь к пиву, и рассказывая эту историю завсегдатаям бара, каждый раз все добавляя новые красочные описания. Под конец дня коротышка на мотоцикле превратился в древнее чудовище из глубины веков, что не могло не вызвать улыбку.
Лично мне было все равно. На улице начиналась осень, красно-желтые листья бросались под ноги, а промозглый мокрый ветер терся о плечи и ноги, словно большая кошка. Ещё немного – и он точно принесет из-за гор тучи, тогда на неделю-две зарядит дождь, а сероватая дымка тумана покроет городок и протиснется в каждый дом. И не согреешься тогда ничем, кроме огромной кружки глинтвейна или имбирного пива. Начало сезона дождей важнее, чем приезд кого-то там, будь он хоть сто раз мутантом. Их хотя и не любят, но не трогают. Вот даже в нашем городе забегаловка для них есть, «Под головой химеры» называется. Там и синеволосые парни, и девушки с хвостами и рогами, и все, кто к этим тварям-мутантам имеет хоть какое-то отношение. Вот и сын Джессики Дрю туда ходит, и коротышка туда, скорее всего, отправится.
Тут я немного взгрустнул при воспоминаниях о Джессике. Она ходила со мной в одну школу, милая была девчушка, потом, ни с того ни с сего прошла через изменение, да и, в дополнение ко всему, к выпускному забеременела неизвестно от кого и принесла стопроцентного мутанта. Жаль, что первая, хоть и безответная моя любовь оказалась не пойми кем, но тут ничего не поделаешь. Пришлось отказаться от мыслей о свадьбе, зато я сейчас холостяк и никто мне не мешает заливать грусть о несбывшемся счастье пивом. Заказав ещё одну кружку ячменного, я отошел в дальний угол и присел. Если думать о мутантах в целом, то сейчас они никому не мешают. А вернее, не могут помешать. И нас, людей, и их осталась слишком мало для войны. И они, и мы устали от неё.
За размышлениями я не заметил, как в бар вошел человек. Его присутствие стало для меня очевидным, только тогда, когда голос малорослого, но крепкого мужчины в плаще перекрыл гул, стоящий в баре:
- Две кружки темного имбирного пива. И где здесь библиотекарь?
Библиотекарь – это я. Черт. Услышав эти слова, я плавно передвинулся в тень, надеясь на то, что меня все же не заметят. Или, по крайней мере, бармен Майкл-Гризли не выдаст меня подозрительному приезжему. Но меня предали и выдали мое местонахождение. Гризли кивнул в мою сторону, и незнакомец направился ко мне.

- Ты – Джимми Хорст? – спросил он, вглядываясь в мое лицо темными, почти обсидианового оттенка глазами. Настолько темными, что зрачки трудно было различить в покрове радужки. Такие глаза могли бы быть у самой Смерти, да, прав был старик с заправки. Пытаясь не отвернуться, я согласился с утверждением черноволосого мужика:
- Да, я.
Ну а что, ещё было делать? Чувствуя спиной и плечами злорадство и ожидание драки, источаемое остальными посетителями бара, я пододвинулся и похлопал ладонью по деревянной скамье рядом с собой.
- Садитесь…
Ой, и что сейчас будет…
Незнакомец сел рядом со мной. От него веяло запахами осени, сыростью и дорогами, что причудливо смешивались с пряным ароматом имбирного пива, навевая тоску по невозможному. Положив на стол шляпу, украшенную серебрящимися дождинками и мелкими листиками, алыми как кровь, он произнес:
- Меня зовут Росомаха. Мне нужна твоя помощь.
Темноволосый незнакомец принес с собой не только запах дорог и иных мест. Человек по прозвищу Росомаха изменил мою жизнь.

Библиотека.

- Я никогда не был в архиве, - честно заявил Джимми, дрожащими руками открывая дверь. – И у меня нет доступа на нижние этажи, где он расположен. Строго говоря, доступ в архив есть лишь у парней из министерства…они приезжали пару раз.
Логан кивнул. Плутание по пыльным, обложенным кафелем коридорам, с выставленными вдоль стен стеллажами, с полок которых смотрели остатки памяти человечества. Диккенс, Шекспир – на самых дальних, в основном их места в первых рядах занимали любовные романы и детективы. Все как всегда, люди и раньше не любили классику. Остановившись перед одной из полок, Логан поднял руку и провел ладонью по корешкам книг. На подушечках пальцев осталась пыль, сквозь серую пелену проступили названия. Выбрав пару книг, Логан положил их в рюкзак. Затем повернулся к замершему библиотекарю.
- Я возьму, ладно? – хрипло сказал он, глядя на хранителя этого места. Не спрашивая, а предупреждая. Человек в плаще явно не нуждался в чьем бы то ни было разрешении.




- Да, их все равно никто не читает, - пожал плечами Джимми. – Но доступа к архиву точно нет. Я не смогу вас туда провести, - рыжеволосый парень с серыми глазами, со скрывающейся на дне зрачков тоской, указал на металлическую дверь.
- У меня есть доступ, - ухмыльнулся Логан. Под верхней губой мелькнули удлиненные клыки, а в зрачках проявились искры торжества. Так тридцатилетний девственник смотрит на девушку из кабаре, готовую ему подарить ночь любви. Парень с рыжеватыми, словно пылью присыпанными волосами, даже отпрыгнуть не успел. Вихрь с отблескивающими лезвиями налетел на дверь в хранилище, металл прогнулся и распался на полосы. Куски двери упали на пол, некоторые из них отскочили от стен…а Росомаха оказался внутри, и судя по довольному возгласу, нашел то, что ему было нужно.Снова коридоры, запретная зона, куда мало кто пробирался. Яркое освещение, множество папок с архивами, в шкафах-холодильниках за стеной – тысячи и тысячи банок с семенами. И это только на этой площадке, дальше шла кромка, украшенная перилами, и в полумраке виднелись близнецы этой площадки с проступающими очертаниями все новых и новых шкафов.
Переступая по разлетевшимся и легшим на пол листам бумаги с истрепанными краями, старательно пытаясь не вглядываться в чертежи на них, так, словно печать «секретно» была магическим знаком, мгновенно вызывающим испепеляющих прикоснувшегося к листам бумаги без разрешения человека саламандр, Джимми подошел к Логану.
- Меня теперь уволят!
- А тебе не все равно? – удивился Росомаха, переводя взгляд от баночки, плотно набитой продолговатыми семенами, на него.

На улицах города.

*Тигр.*
Осень. Ненавижу осень. Когда ветер, словно играющая кошка, та тварь, с которой меня сравнивают, бросает в лицо листья кленов и брызги дождя. Мне б сейчас, как той кошке, сидеть рядом с электрокамином, греться бокалом вина и терпеть почесывания за ухом какой-нибудь симпатичной девушки. Но – нельзя. И не получиться. Сейчас, в полупустом мире, когда за такими, как я, не охотятся, все же мало найдется желающих прожить жизнь с мутантом. Не знаю, охотились ли за мной раньше, но к людям у меня сложилось не очень хорошее отношение.



Когда я пришел в себя в пылающем городе, придавленных горячей балкой, то пожарный было потянулся меня спасать. Увидев когти на моей руке – просто крикнул другим «Он мутант!». И они ушли. Оставив меня наедине с огнем. Пожалуй, это была самая жаркая ночь в моей жизни, хоть я её и не помню большей частью. В воспоминаниях хранятся осколки того, что было после, но – не до того пожара.
А выбрать сейчас кого-нибудь из своих – тоже невозможно. Только прикипишь к ней сердцем, только привыкнешь – к ней придет старость, и в воспоминаниях появиться ещё одна могила. А я этого не хочу. И ножей от предательств в моем сердце уже хватает, и кладбищенских крестов на моем пути уже набралось с избытком.
Вот и остается менять город на город, дорогу – на иной путь, ничего толком не планируя. Порой дела идут хорошо, порой хуже некуда, и приходиться греть свою задницу у костра рядом с трейлером, а не в баре, с выпивкой в руках и симпатичной девочкой на коленях. Но и в моем случае сквозь тучи проглядывает солнце…иногда.
Поэтому, когда ко мне подошел местный рыжеволосый тоскливый горожанин в компании с коротышкой, встрепенулся и приподнял капюшон. Обычно меня нанимают, когда надо кого-нибудь проучить или достать нечто важное. И эта компания не должна была быть исключением. Но вместо заказа я услышал:
- Саблезубый?! – при этих словах, больше напоминающих рык, низкорослый человек в плаще отскочил от моего костра и растопырил руки. Я с интересом стал ждать развития событий. Глаза коротышки засветились, а из кистей рук, над костяшками, медленно вылезли металлические лезвия. Да, красиво. Слов нет. Я ухмыльнулся и спросил:
- А мы что, знакомы? – задавая этот вопрос, я уже думал, что буду делать, если он ответит «нет». Если это случиться – меня явно кто-то заказал, если он ответит «да», то у меня появился шанс узнать правду о своем прошлом…

- Да, были, - прошипел Логан, прищуривая глаза. Храня в душе, казалось бы, уже забытую обиду, он действительно думал, что забыл о Криде. О боли, принесенной им друзьям Росомахи, о ярости от ударов и предательства. Оказалось, что все иначе: былая ненависть проснулась при одном взгляде на того, кого ранее считали чудовищем даже мутанты. Росомаха почувствовал, как по голове проскальзывают искорки электричества, щекочущие кожу у корней волос.


Когти-лезвия мужчина убирать не собирался, и на них оседали капли вновь начавшегося осеннего дождя. Теперь осенний ветер обвивал их, и холодок, пропитывая металл, проникал и под кожу. Сквозь человеческое обличье Логана проступал образ маленького, но упорного и готового защищаться до последней капли крови зверя. Небольшого, но очень опасного, пути, принадлежащие этому страннику на четырех лапах и с пушистым хвостом, с опаской обходили и волки и медведи. Они же, опасные и умелые охотники, бросали собственную добычу на расправу существу, по размерам гораздо меньше их, но гораздо опаснее. Король тундры и канадской тайги мог впиться в горло обидевшего его медведя, а потом слизывать кровь с меха убитого гиганта, довольно урча от наслаждения. - Тогда расскажи обо мне, - полу-прорычал, полу-проговорил мужчина, стоящий по ту сторону костра. Говоривший поднял руки и откинул за спину капюшон. Языки метающегося под порывами ветра пламени осветили его лицо, отразились в желтых глазах. Светлые, то ли от природы такие, то ли выбеленные временем до цвета снега, волосы разметались по плечам гиганта. Глаза…золотисто-желтые, пропитанные холодом ярости, с вертикальными зрачками. Они переливались в свете огня, словно болотные огоньки, и так же сбивали с пути. Если бы в них долго кто-то смог смотреть, вглядываясь в глубину вертикального, застывшего в неподвижности зрачка, то он смог бы увидеть при впадении в транс нечто другое, здесь и сейчас невозможное. Глаза двуногого хищника завораживали, но в то же время напоминали о том, что следует быть здесь и сейчас. Только ради того, чтобы не стать его обедом. – Ну? – фыркнул он, накидывая капюшон обратно. Ткань легко прошуршала, когда Саблезуб некоторое время возился, пытаясь убрать волосы подальше от дождинок.
- Саблезуб?
Логан приподнял бровь, наблюдая за действием своего врага. Или лучше сказать – «бывшего врага»? Он не помнит, память Крида утекла прочь, или истлела, как старая записная книжка в могиле старой девы, её дневник. Антология ярких дней, не нужная сейчас ни ей, ни миру. Да, мир изменился сильно, даже Саблезубый не стремиться на него нападать. И почему же он медлит? Пока Логан размышлял, то блондин, завернувшись поплотнее в истертый, кое-где хранящий грубо заштопанные следы от когтей, плащ. Сел рядом с костром и перевернул нанизанные на вертел кусочки мяса. Свинина радостно шипела и истекала жиром. Наблюдая за ней, Тигр прикусил губу. Кончики клыков впились в кожу, почувствовав боль, он тряхнул головой.


- По крайней мере, я узнал, как меня звали раньше, - ухмыльнулся мужчина, в полутьме сверкнули длинные, прижимающие нижнюю губу клыки. – А человеческого имени не помнишь?
- Виктор, - сообщил столь важную для позабывшего все Саблезуба информацию Логан. Видимо, память его давнего врага превратилась в прах, как и весь остальной мир. – Если тебе все же важно, как тебя звали…не поможешь довезти кое-что?
«Да, важно, - подумал он, глядя на когти, впившиеся в ладонь. Как ни странно, почему-то, когда он узнал, как его зовут на самом деле, жить стало лучше. И переносить наступление осени, до которой ему стало меньше дела, и начинающийся холод, и дождь. Теперь у него было имя, а это какое-никакое, а прибавление в его жизни. – Виктор? Вполне неплохо, пусть будет. Довезти груз кое-куда… почему бы и нет? Вдруг я узнаю, кем был, с кем дружил и с кем враждовал? Это ведь не так уж и плохо, да?» Глаза сидевшего у костра сверкнули, словно самородок в лотке золотоискателя, и нельзя было понять: отблески ли это пламени, или их собственный свет, рожденный интересом…в конце концов он разжал ладонь, на которой остались лишь капельки от недавних царапин и поднял голову.
- А что мне за это будет?
Логан, не обращая внимания на протестующий шепот прижавшегося к потемневшей от дождя коре дерева Джимми, подошел к когтистому и клыкастому человеку. Джеймс втянул когти и посмотрел на Саблезуба. Сейчас тот был больше похож на потерявшегося ребенка, чем на того, кем он являлся. Было бы разумным не говорить то, что пришло на ум, а предложить просто денег, но…
- Тогда ты узнаешь все, - обронил темноволосый мужчина. – Но тебе может это не понравиться.
«Мне жаль тебя. Действительно жаль…узнать, что путь твой был наполнен кровью всегда – это переживание не из лучших.»
- А ещё ты сможешь кое-что увидеть. То, что ты видел раньше и к чему прикасался.
«Узнать, что раньше жил в другом мире, а сейчас ты видишь всего лишь его обломки. Да, мне жаль тебя. Но я ничего не могу изменить».
- У меня есть трейлер. Я смогу помочь, - хрипло рыкнул Виктор.

Лес в горах. Закрытая территория.
Операция «Возрождение».


Небо здесь было голубым, с редкими облачками. Это было днем, а вечером ветер приносил из-за пиков скал тучи, меняющие цвет от серовато-жемчужных до темно-фиолетовых. Они растекались по небу и дом, стоящий в лесу, покрывался в синеватый полумрак. Где-то на опушке затевали песню волки, им начинали подпевать койоты.
Саблезуб приоткрыл окно, впустив вечер в комнату, и лег на кровать. Отбросив стопку газетных вырезок с перечислением происшествий с его участием, мужчина подложил под голову руки и принялся рассматривать переплетение ветвей и листьев, проявившиеся в виде теней на потолке. Дощатом и наклоненном где-то на тридцать градусов. Он выпросил у Логана комнату на чердаке, соблазнившись и влюбившись в неё как раз за её неправильную геометричность. - Можно войти? – раздался голос за дверью, а через некоторое время прошуршали и шаги. Темноволосый мужчина встал у порога. Длинные черные волосы, обычно собранные в хвост, окутывали плечи, а тень от листьев как раз ложилась на его лицо и плечи. – Ну, вижу, ты здесь не плохо устроился, - признал Росомаха, обводя взглядом комнату. Полуоткрытый шкаф, несколько футболок, свешивающихся со спинки стула, расположенного около заваленного книгами стола.
- Да, я знаю. Я хочу тебя спросить…
Я действительно пытался тебя убить, преследовал тех, кто приближался к тебе и заводил дружбу. Сейчас, после того, как мир был почти полностью уничтожен чередой пожаров и землетрясений, большие части людей, зверей и мутантов была уничтожена или ими, или они заснули в объятьях смерти, даруемой сбежавшими из разрушенных лабораторий вирусами и ядами. Сейчас, когда твои друзья и те, ради которых ты жил, спят здесь внизу в объятиях механизмов, сохраняющих их сознание и тела в целостности, измеряющих их давление, пульс, активность головного мозга; сейчас они беззащитны и бессознательны, среди всего этого переплетения проводов. В это время, пока они спят, ты по частям собираешь остатки древнего мира, воруя образцы ДНК животных и растений, клонируя их, выращивая в оранжереях и здесь, в питомнике, около дома. Собираешь и устанавливаешь в различных местах планеты устройства для восстановления озонового слоя. Ты пытаешься сделать это все в одиночку, и у тебя даже получается. Почему же ты привел меня сюда и показал мне прошлое: все эти полицейские отчеты, газетные вырезки? Вместо того, чтобы пообещать теплый угол, еду и безопасность, ты показал мне то, кто я есть.


Что ты можешь сказать чудовищу, которое может возжаждать крови, пробраться вниз, убить твоих друзей, спящих в хрустальных гробах, поджечь лабораторию и попытаться напасть на тебя?
Сереброволосый мужчина приподнялся с кровати и посмотрел на Логана. Два огонька, ярких, словно болотные светлячки, и такие же сбивающие с пути, всегда скрывающие правду. Никогда не показывающие истинных чувств и оставляющее право лишь предугадывать и домысливать. Сейчас глаза Крида не отражали ничего. За этой ледяной стеной бушевали чувства. Какие? Кто знает.
- Я скажу лишь то, что обстоятельства изменились. Да и мы тоже. А ещё то, что давным-давно хотел сказать Чарльз, но я его тогда отговорил. А зря, теперь эти слова произнесу я, - Росомаха улыбнулся. - Добро пожаловать в Институт, Крид.

Логан ушел, прикрыв дверь, а светловолосый мужчина обрушился на подушку. Подавив вздох, он провел рукой по одеялу, сбрасывая газетные вырезки на пол. Они соскользнули вниз и исчезли в темноте под кроватью, равно как и из его жизни. Следующая встреча с ними предстояла, когда настанет время уборки.

***
Через 102 года, 5 месяцев…

Тьма. В тьме внезапно начали различаться шуршание и шорохи. Затем это превратилось в гул, напоминающий шепот моря в полуночный час прилива, когда волны в исступлении наступают на землю, рассыпаясь на ручейки о прибрежные скалы. Гул превратился в рокот, а рокот распался на два голоса.
- Она возвращается.
- Да знаю я, знаю. Принимай.
Ороро приподняла веки. Вернее, попыталась. Первая попытка, вторая. Где-то на третьей удалось сделать задуманное. Над ней, просвечивая сквозь зеленоватую жидкость и толщу криокамеры, нависли знакомые лица. Одно лицо принадлежало другу, другое – врагу, возможно, что бывшему. Как бы там ни было, женщина смогла различить обращенное к ней приветствие.
- С возвращением, - произнес Логан.
Это было первое, что она услышала.

Позже, когда Гроза сидела в лаборатории, закутанная в одеяло с узором из косточек и веселых собачек, и пила чай, то она имела счастье наблюдать, как Росомаха и Саблезуб будят и вытаскивают из криокапсул остальных.
- Вы помирились? – спросила беловолосая женщина, отставляя кружку с ромашковым чаем в сторону. Удивление она не скрывала, да и не пыталась. – Неужели конец света все же настал?
- Да, наступил, - буркнул Логан, закутывая в одеяло ещё не проснувшуюся Джин, чей разум обещал гулять на изведанных просторах до вечера.
- Но мы почти все исправили, - сообщил Крид, выключая установку и переходя к следующей.
Ороро позволила себе улыбнуться лишь уголками губ, когда эти двое отвернулись, чтобы продолжить работу. А что можно было на это ответить?

Конец

 

Booklet Example